Меню сайта

Статистика

Главная » УБЕЖИЩЕ 
14:28

УБЕЖИЩЕ

 

Женщина увидела лес ещё издалека. Ей так и рассказывали – сначала, мол, увидишь дремучий лес, дорога прямо в него упирается, и там ещё на дороге будет шлагбаум с будкой… Да, вот и шлагбаум, и будка – всё наблюдается.

У шлагбаума прохаживался молоденький охранник в камуфляже, бравый такой, только в руках вместо автомата почему-то метла. «Стильная дамочка, видать, столичная штучка», – отметил охранник, заметив вновь прибывшую.

– Эй, парень! Эта дорога ведёт в Убежище? – спросила женщина, останавливаясь у шлагбаума.

– Эта, – подтвердил «сынок». – Вы к кому?

– К кому надо, - и женщина стала обходить шлагбаум. – И вы меня не остановите, даже танками.

– Да погодите вы, – попросил охранник. – Не останавливаем мы никого. И танков у нас не водится. Мы инструкции выдаём.

– Не нуждаюсь, – гордо ответила женщина. – Сама кого хочешь проинструктирую. Расскажите, куда идти – и всё.

– Туда, – махнул метлой охранник в сторону леса. – Идите, ради Бога. Всё равно ведь за инструкциями вернётесь. Ничего, мы здесь круглосуточно. Дождёмся. Метлу только возьмите!

– Да на черта мне твоя метла? – с досадой отмахнулась Столичная Штучка и нырнула в чащу.

  Женщина вернулась часа через два. Вид она имела помятый и несколько обескураженный. На коже наблюдались свежие царапины от веток, к юбке прилипли репьи.

– Ну и что вы меня не предупредили, что он такой непроходимый? – накинулась она на охранника.

– Я ж говорил – сначала надо инструкции, – вздохнул охранник. – Идите сюда, в будку, я вам царапины сначала обработаю, а то мало ли что?

– Я сама, – дёрнулась было женщина, но самой оказалось несподручно, и она дала смазать ссадины какой-то мазью.

  В будке было чистенько и уютно, и даже стояли два удобных кресла , очевидно, для посетителей.

– Выпейте, это чай на травах, он силы восстанавливает, – подал ей охранник дымящуюся кружку.

  Женщина неодобрительно посмотрела на парня, но кружку взяла. Чай и правда оказался хорош – и бодрил, и успокаивал одновременно.

– У вас кто там, в Убежище? – участливо спросил охранник.

– Сын. С семьёй, – чуть помедлив, ответила женщина. – С женой и двумя малышами.

– Давно?

– Уж скоро два года, – голос женщины чуть дрогнул.

– А про Убежище от кого узнали?

– Подруга моя… У неё дочь там жила. Долго, почти 10 лет. Она её нашла – и вернула. Сейчас все хорошо у них.

– Это хорошо, что хорошо… Что вы знаете про Убежище?

– Что знаю? Ну, это место такое, куда дети от родителей убегают. Труднодоступное… Дойти туда нелегко, но можно. И вернуть своих домой – тоже можно. Вот, пожалуй, и всё.

- Негусто… Да ладно.  На то и Убежище, чтобы скрываться от любопытных глаз.

– Это вы про меня так? – возмутилась женщина. – Да как вы смеете! Какие я вам «любопытные глаза» ??? Я – мать! Я эту сволочь выносила, в муках родила, кормила, поила, растила, кусок недоедала, а он – в Убежище!

– Мамаша, а если бы вас кто-нибудь называл «сволочью», да ещё кучу претензий предъявлял, вы бы к нему стремились? – спросил охранник.

– Ничего страшного! От матери и стерпеть можно! Не убудет!

–Убудет,– твёрдо сказал охранник и посмотрел ей в глаза так, что она поперхнулась на полуслове. – С каждым унижением у человека убывает частичка его достоинства.

– Достоинства! – фыркнула женщина. – Знаете, что мужики «достоинством» называют?

– Знаю, – спокойно кивнул охранник. – Вы правильно понимаете. Когда женщина унижает мужчину, она вроде как кастрирует его. Даже если мать. Нет, особенно – если мать. Это так.

–Что-несёшь-то, мальчик? – насмешливо бросила мать. – Неужели я своё дитя вот этими руками… того! Ну, что ты там сказал… Да он, если хочешь знать, единственный мужчина, кого я в жизни любила! Остальные для меня – так, серая масса, шелупонь! Все они – слабаки, предатели и мерзавцы.

– А ваш сын – тоже мужчина, между прочим, – заметил охранник. – Хоть и любимый… Это и про него вы сейчас вот так: «серая масса, шелупонь, предатель, мерзавец и слабак».

– Никогда я ему такого не говорила! – взвилась женщина.

– Об этом говорить не надо, – тихо сказал охранник. – Это так чувствуется, без слов. Вокруг вас такая аура витает… недоверия к мужчинам.

– А чего им верить? Чего я от них хорошего видела? Да глаза бы мои на них не смотрели.

– Так сбылось ваше желание. Сын – в Убежище. Вы его не видите. Чего ж пришли?

– Пусть он мне отдаст свой сыновний долг! Это – его святая обязанность!

– Так… Сколько он вам задолжал и чего? Говорите, я запишу и передам.

– Он мне жизнь задолжал! – взвыла женщина. – Я на него всю жизнь положила, а он… Предатель, такой же, как все!

– Жизнь, говорите? – сказал охранник. – Стало быть, жизнь за жизнь… Круто задолжал, мамаша… А вы его, стало быть, на счётчик поставили?

– А хоть бы и так! – запальчиво сказала женщина. – И я до него все равно доберусь!

– Это вряд ли, – покачал головой охранник. – Убежище – надёжная штука. Если сам не выйдет, никогда вы до него не доберётесь. Лес не пропустит. Это вы, судя по ранениям, и сами поняли…

– Изверг! Палач! Убийца! – заголосила женщина, царапая подлокотники кресла. – Все вы такие! Все! Я – мать, значит, я права! Это ещё Горький сказал!

– Да я ж не спорю, - пожал плечами охранник. – Горький, он, конечно, классик и всё такое… Только жизнь, она тоже свои поправки вносит. Каждый, знаете ли, в своём праве. Вы – долги требовать. Он – в Убежище скрываться. Жить-то охота, да? Каждому своё.

  Дверь будки скрипнула. На пороге появилась ещё одна женщина – постарше, попроще.

– Здравствуйте… Мне бы в Убежище попасть.

– Здравствуйте, мамаша, – вежливо отозвался охранник. – Вы к кому там?

– Сын у меня… С семьей, – стыдливо призналась женщина.

– Давно?

– Да уж два года почти…

– Про Убежище что-нибудь знаете?

– Да много что знаю, сыночек. Я ж не просто так сюда шла, готовилась, людей поспрошала… Сама думала много, жизнь свою перетряхивала. Свой путь к Убежищу искала…

– А что у вас случилось, что сын в Убежище спрятался?

– Да я, сыночек, сама его туда загнала, своими руками. Заботой своей чрезмерной. Он же у меня один рос – я на него надышаться не могла. Всё хотелось его уберечь, поддержать, на путь истинный наставить. Уж я его, хоть любила, но в строгости держала, и уроки проверяла, и в свободное время присматривала, чтобы, значит, не встряпался никуда.

– Выходит, вы каждый шаг его контролировали? – подала голос Столичная Штучка.

–Не то чтобы так, только пилила, конечно. Он у меня хороший мальчик вырос, уважительный. А когда взрослеть стал, то я вроде как лишняя оказалась. А мне-то обидно! Мне ж хотелось ему всегда нужной быть. А он всё «сам» да «сам».

– И что, что вы сделали? – живо заинтересовалась Штучка.

–Решила, что надо быть ещё нужнее. Появилась у него жена – я стала и её опекать. Все время им подсказывала, что лучше, да как надо. Ох, и надоела я им, наверное, со своими советами! Они со мной совсем недолго пожили – стали квартиру снимать. А я и туда – то еду, то звоню. Если не знаю, где они сейчас и что делают,так на сердце неспокойно.

– Да, я вас понимаю, – сочувственно сказал охранник. – Если у вас сын как свет в окошке, так без него вроде и темно, да?

– Ой, правду говоришь! – обрадовалась женщина. – А как в глазах потемнеет, я сразу болеть начинаю. И звоню ему: приезжай, мол, спасай старуху-мать. Он всё бросит, приедет – мне сразу и лучше.

– Неужели вот так всё сразу бросал? – восхитилась Штучка.

– Бросал… Пока его самого молодая жена не бросила. «Извини, – говорит, – ты женат на своей маме, и мне с ней не тягаться». В общем, разошлись. Я, конечно, переживала, только не понимала тогда, что здесь и моей вины чуть не половина… Не дала я им семью крепкую создать, всё время клином вбивалась.

– А что потом было? – спросил охранник.

– А потом он с другой девушкой познакомился. Я обрадовалась: внуков-то ой как хотелось! И опять кинулась их семью по своему понятию строить, порядки устанавливать. Оооох…не могу…

– И тогда ваш сын ушёл в Убежище? – помог ей охранник.

– Ушёл… Все ушли. И внуков увели. Одна я осталась, совсем одна.

– Ох, и обиделись, наверное, – предположила Столичная Штучка.

– Поначалу – да, а как же… Очень обиделась! Прямо-таки смертельно. А потом думаю – ну, помру я, и никто обо мне не вспомнит, и на могилку не придет. Что толку помирать? Может, лучше всё-таки подумать: что я не так делала? Почему сыну пришлось Убежище искать?

– И что, додумались?

– Додумалась. И люди добрые помогли. Теперь я знаю, что даже мать родная может захватчиком стать, если границы постоянно нарушает. Чужая семья – государство суверенное. Надо уважать.

– Но он же сын вам! Он вам по гроб жизни обязан! – возмутилась Штучка.

– Нет, милая. Не хочу никаких «гробов жизни» – ни ему, ни себе. Пусть просто жизнь будет! У них – своя, у меня – своя, а встречаться будем, когда сердце попросит, и по обоюдному согласию.

– Правильно решили, мамаша, – снова одобрил охранник. – Когда по зову сердца – оно ведь всем в радость.

– А про то, что обязан… Он же меня не просил его рожать, я сама так решила – для радости, для счастья! Чем же он мне обязан, скажите на милость? Нет уж, я за радость и счастье, что в жизни получила, плату требовать не намерена. Хоть и пыталась. Только теперь ни за что не стану. Вот решила пойти, повиниться. Может, поймут.

– Обязательно поймут, мамаша! – горячо пообещал охранник. – Вот увидите! Пойдёмте, я вам метлу дам.

– А зачем-метлу-то?

– А как по лесу пойдёте, вы перед собой ею метите. Она все преграды сметёт, и мысли плохие как поганой метлой выметет. Не заметите, как до Убежища доберётесь.

– А мне чего метлу сразу не дал? – обиделась первая мамаша.

– Так вы ж от инструкций отказались! – удивился охранник. – Кто ж вам виноват?

– А я возьму, чего ж от возможностей отказываться? – рассудила вторая мамаша.

– А если ваш сын с вами и разговаривать не захочет? – засомневалась Столичная Штучка. – Всё-таки столько времени прошло, столько обид…

– И такое может быть, – спокойно ответила ей женщина. – Только я готова. Если надо будет, ещё приду, и ещё. Объяснюсь, повинюсь. А если не захочет – что ж, значит, так тому и быть. Лишь бы он был счастлив!

– Пойдёмте, а то скоро вечер, а вам ещё по лесу идти, – поторопил охранник. – А вы, дамочка, ещё к Убежищу пойдёте? Может, и вам метлу дать?

– Нет. Если только улететь на ней, – неуверенно улыбнулась Штучка. – Я домой пойду. Кое-что поняла, надо обдумать. Рано мне к Убежищу, я так полагаю…

  …Охранник провожал взглядом двух женщин – одну попроще, постарше, с метлой наперевес, отважно идущую исправлять свои ошибки. Другую – Столичную Штучку, у которой лоску и амбиций заметно поубавилось, зато задумчивость в глазах появилась, а это – хороший знак…

  А в Убежище тем временем дежурный кричал:

– Эй, народ! Вы там Витьке передайте! К нему маманя идёт! С метлой! По чистой дороге!

  И все радовались, потому что даже в Убежище все, каждый час и каждую минутку, втайне ждут, что однажды придут родители, и наконец-то они сумеют поговорить и понять друг друга, и можно будет обнять и сказать заветные слова: «Мама, нам тебя так не хватало!».

                                                                                       Ирина ЭльфикаСёмина

Просмотров: 271 |